-Кошки не любят воду, кошки не любят воду, - тихо шептала я, откидывая с лица выбившиеся из косы пепельные пряди и с ужасом глядя на разбушевавшуюся внизу реку. Волны со свистом налетали на острые выступы скалы, ласкали камни и неспешно откатывали назад, точно играя. Ведь те никуда не могли от них убежать... впрочем, как и я.

-Говорят, вы приземляетесь на четыре лапы? - раздался над ухом усталый, без тени насмешки баритон, и руки наемника подтолкнули меня к краю. - Ну что ж, проверим!


В тот день был дождь: жестокий, холодный, яростный, словно природа оплакивала кого-то бесконечно ей близкого. Печально хмурились свинцовые тучи, поведавшие свое горе земле, одиноко подвывал ветер и нес в своем гневе весь хаос необузданного разрушения.
Умолкли птицы, попрятались в норы лесные звери, закрылись в домах люди, страшась стихии. Только один маленький серый котенок, возмущенно отфыркиваясь, вылез из воды на песчаный берег, недоуменно огляделся вокруг и обиженно пискнул, когда кто-то осторожно подхватил его за шкирку и заботливо укутал в теплый, пусть и слегка промокший плащ.

-Что же ты, малыш? Так и заболеть недолго! Весь промок, дрожишь. Эх, жизнь-то видишь какая стала! Топят вас, несчастных, выбрасывают, как подрастете, будто и не живые вы, а так... игрушки! Ну, что испуганно смотришь? Не обижу тебя, возьму к себе, кроха. Будет там и кров, и пища. Только живи...


Вот так и началась моя история. Была серой мышкой, ничем не примечательной, обычной деревенской знахаркой, а стала дымчатой кошкой, настоящей охотницей. Думаете, я все забыла? О нет, воспоминания о той мне, которая погибла, разбившись о скалы, навсегда останутся глубоким шрамом на сердце. Вместе с наукой о лживости, предательстве и порожденной ими жаждой мести. Много ли изменилось во мне с тех пор? Пожалуй, нет. Просто...я перестала быть жертвой.

-Дикая, иди сюда, гляди, чего я сегодня купил! - в сени, чуть согнувшись под тяжестью здоровенной котомки, вошел мой недавний спаситель, одноглазый старик, вроде лекарь, а вернее колдун. Это я определила для себя по количеству находящихся у него снадобий и лесному свежему запаху магии, исходящему от его рук. Вероятнее всего, самоучка, но на жизнь наскребает. Живет один, теперь еще я прибавилась, а была ли семья - тайна за семью печатями. Иногда старик задумчиво смотрит куда-то вдаль, в бесконечность, и мне кажется, он тоже хранит в себе воспоминания, причиняющие боль.

А, кроме того, он знает, кто я на самом деле. Точнее, кем была раньше. И помогает адаптироваться к новой жизни по мере сил.

Лениво потянувшись и размяв лапы, я ловко спрыгнула с теплой печки, походя, почесала бок о ножку обеденного стола и затем гордо прошествовала к дверям. Заинтересовано наклонила голову, навострив уши.

"Доброго дня, Дед".

-Фу-ты, какая вежливая! С чего бы это? Небось, опять чашку кокнула?

Я состроила невинную мордашку, насколько это вообще было возможно в кошачьем теле. Ну да, разбила. Так ведь случайно.

-Одни убытки от тебя, проказница. Ладно уж. Ты лучше сюда полюбуйся - красота же! Повешу на стену, буду ежедневно любоваться! - старик вынул из мешка небольшую картинку, нарисованную углем, и протянул мне.

Я похолодела. На ней была изображена ненасытная река, очень мне знакомая. Та, к которой я ныне старалась не подходить ближе, чем на полверсты. Та, что не приняла меня, но и не вернула прежней. И еще девушка, стоящая над обрывом, раскинувшая в сторону руки, как будто желая взлететь. Когда-то ей была я.

"У кого ты купил картину?" - скорее прошипела, чем спросила, раздраженно размахивая хвостом. Возрожденное бешенство горячило кровь, из горла вырывалось приглушенное рычание.

Похоже, колдун заметил происшедшие во мне перемены и опустился рядом на колени, успокаивающе положив мозолистую ладонь мне на лоб. Легонько провел за ухом.

-Угомонись, Дикая.

"Как?! Если так хладнокровно, безжалостно...Он меня убил! Сбросил с обрыва, понимаешь?"

-Все понимаю, внученька. Но ты не серчай на меня за мое молчание. Я слишком тобой дорожу.

Не сразу я поняла скрытый смысл этих слов. А, осознав, взвыла в бессильной злобе, полоснула когтями по руке, отпрыгнула назад, ощерившись.

"Не смей! Скрывать! Его! От меня! Я должна отомстить!"

-Глупышка! Кто ты сейчас против него?

"Кхарна*!" - заносчиво вскинула голову, прижала уши, блеснула вмиг удлинившимися клыками.

Старик осуждающе покачал головой.

-Еще дитя...

"Нет! - полувздох-полувсхлип. - Уже нет".

Можно ли оставаться ребенком, коль отняли все, чем ты дорожишь и даже больше? Если лишили будущего? Уничтожили надежду?

Угрюмо насупилась и выскочила за дверь, не обернувшись, бросила:

"Я найду его, во что бы то ни стало. И заставлю страдать. Потому что я - кошка. А кошки - не прощают".

Но даже спиной чувствовала укоряющий, огорченный взгляд Деда.


Закрыв глаза, Михей блаженно растянулся на лавке и довольно улыбнулся - денек выдался на славу. Пара выгодных сделок с купцами, увеличивших его кошелек на десяток полновесных золотых, несомненно, оказались более чем удачливыми, да и те "позаимствованные" у наемника картинки многим пришлись по вкусу. Особенно девушкам. В частности Марфе. Ах, эта Марфа...

При воспоминании о новой пассии в горле разом пересохло, чересчур реалистичным оказался образ. И пухлые ухоженные ручки, так свойственные всем дочкам богатых родителей, и игривые ямочки на щечках, и лукавые блестящие глаза с длиннющими черными ресницами, даже легкое дыхание - все это ощущалось совсем близко. Казалось, стоит выйти из полудремы, разомкнуть очи - и...

"Привет, дружочек! Не ждал?" - с потолочной балки спрыгнула серая тень, обернулась кошкой и мягко приземлилась ему на грудь, выпуская когти. На идеально гладкой некогда коже осталось несколько длинных царапин.

-Нечистая, - с ужасом выдохнул торговец, боясь шевельнуться.

Померещилось, или хищница действительно усмехнулась?

"Да, я такая, - какое-то дикое удовольствие послышалось в ее хриплом голосе, звучащим прямо у него в голове. - И ты ответишь мне на пару вопросов, если хочешь остаться живым и здоровым, правда, милый?"

Михей лихорадочно закивал.

"Мр-р-молодец..."


Стрелой неслась я по веткам деревьев, сноровисто пробегала по тонким верхним и мягко приземлялась на крепкие нижние, надежно скрытая плотной листвой. У меня была цель, добыча, слишком важная, чтобы так просто ее отпустить.

Но времени оставалось мало. Близился рассвет.

Вот уже первые лучи окрасили в нежно-розовый макушки высоченных столетних сосен, и ранние птахи подняли голосистый перезвон, приветствуя утро, а перед глазами все так же мелькала привычная лесная картина. Ели, березы, осины, сноровистые белки, голодные волки, испуганные зайцы, проворные мыши в цветистом калейдоскопе проносились мимо, на миг отвлекая внимание.... Где же это чертово Святилище?

Опора кончилась внезапно, и я с постыдным мяуканьем полетела вниз, беспомощно взмахнув лапами. Ветки обжигающе хлестали по бокам, в то время как я, выпустив когти, лихорадочно пыталась во что-нибудь ими впиться. Падение прекратилось в сажени от земли, вызвав облегченный выдох – все-таки надо быть осторожной, а не только рассчитывать на приобретенную сноровку и удачу.

Оторвавшись от дерева и мягко приземлившись на четыре лапы, я медленно огляделась. Вот оно какое, пристанище для потерявших себя! Небольшое лесное озерцо с хрустальным мутно-прозрачным обелиском посредине, густая, но невысокая травка, свидетельствующая о постоянном посещении людьми сего места, да и все, пожалуй. Ничего лишнего, но и того, что есть, достаточно для ощущения умиротворения и покоя.

Здесь делятся сокровенными тайнами и признают свою вину, исповедуясь перед самой природой, ибо ничто так не помогает выговориться, как ее молчаливое поощрение. По преданию, человек с чистой душой, прикоснувшись к обелиску, возрождает в нем древнюю магию.

И, похоже, моя жертва собиралась легенду проверить.

Он стоял по пояс в воде, спиной ко мне, с рассыпавшимися по плечам серебристыми волосами, на расстоянии вытянутой руки от обелиска и что-то шептал. Я шевельнула ушами, прислушалась.

-...Эль’лиас, ведьмак. Охота на нечисть была моей профессией, нормальной работой, помогающей выжить, ни больше, ни меньше. Но знаешь, каково это - нести на себе груз ответственности за сотни жизней, когда на тебя рассчитывают и стар, и млад? В ваш поселок меня пригласил староста, сказал, что появилась неуправляемая, алчущая крови кхарна, и все указывало на тебя. Гордость и самоуверенность сыграли со мной дурную шутку. Я впервые ошибся. После твоей смерти нападения не закончились. Через три дня я вычислил... старосту. Наверно, ты видела, что он был одним из вас.

Глупо, конечно, говорить это сейчас, когда все кончено, и тебя не вернуть.

Однако... прости меня, за каждый непрожитый тобой миг, за каждый потерянный вздох, за отнятую любовь и семью. Прости меня, если сможешь.

...И ответная мысль сорвалась быстрее, чем я успела до конца все осознать.


-Прощаю... - шептал ветер, нежно теребя изумрудную листву и слегка прикасаясь к глади озера.

-Прощаю... - переливисто журчала вода, отбрасывая в стороны разноцветные блики.

-Прощаю... - ласково улыбнулось солнце, смущенно выглянув из-за пепельного облака.

-Прощаю... - и кто-то еще, столь близкий, словно вторая половина души; серая кошка, исчезающая в лучах исходящего от обелиска света.

Или, только показалось?


Наступил теплый, осенний вечер, какой бывает лишь после продолжительной непогоды. Настоящее Бабье Лето. Как горох высыпали на луг жители Рыбачьего, в безудержном веселье, отмечая праздник Урожая, да присели на завалинках старики, с легкой грустью вспоминая минувшую юность.

Я прошмыгнула мимо них тенью, получила обычную порцию ругани и ласки, как и положено типичной деревенской кошке, и припустила к Дому. У самого порога остановилась, в нерешительности, робко мяукнула.

Ржавыми петлями скрипнула отворяемая дверь...

"Здравствуй, Дед. Я вернулась".

_____________________________________________
* Кхарна - редкий подвид оборотней семейства кошачьих. Истинная ипостась определяется по желанию самого существа, трансформация частичная возможна, абсолютная - необратима.